Насколько сильно народ Украины объединила война с россией
– По ощущению разница в том, что сейчас мы объединились все вместе. В 2014 году многие не понимали, их это не касалось. Война была далеко от многих. Люди могли спокойно ходить по ресторанам, дискотекам, гулять. Когда я был там и каждый день ездил в госпиталь, общался с ребятами, то не понимал, почему это не делают все.

Если сказать от души, с 2014 года по 24 февраля этого года, мне было стыдно, что я футболист. Мне было стыдно общаться с определенными игроками, которые не понимали происходящего в Украине.

Они были как на другой планете, а сейчас могу сказать, что я горд за то, что я футболист. Футболисты объединились, я удивлен, а многие игроки меня шокировали.

О разочаровании «цивилизованным миром»
– Для меня война идет с 2014 года. Если говорить за себя, то я был готов. Надеялся, что этого не будет, но в глубине души понимал, что рано или поздно он это сделает.

Война началась не 24 февраля, а длится с 2014 года, где тоже умирали люди, дети. Жаль, что Европа и весь мир только сейчас понял, что у нас происходит.

О том, как для него началась война
– Я проснулся утром. Мне стала звонить мама, потому что у меня вся родня и близкие люди в Киеве: дедушка, бабушка, мама, сестра, дети и муж сестры. С самого начала, я не осознавал всего, что происходит. Но позже мне стали звонить из моего фонда – ребята из Днипра и сказали: «Все Ром, началось». Кто-то пошел сразу воевать 24-25 числа. В первые минуты я создал чат, добавил людей, которые были готовы помогать, и 24 числа мы начали помогать ребятам.

О российских матерях
– Если бы наша страна, не дай Бог, на кого-то напала, то завтра бы все наши мамы, девушки, сестры, братья стояли бы под военкоматом, под военными частями. Мы бы в жизни не пустили своих детей.

А если бы наш ребенок попал в плен, то любая мама была бы уже там, где он сидит в плену, и сказала бы: «Возьмите меня в плен, вместо моего сына».

Их мамы общаются со своими сыновьями по принципу: «родила – еще рожу». Извините, но в голове вообще не укладывается общение мам с сыновьями, которые в плену, или когда ребенок идет на войну, с которой не вернется.

С ротации вернется процентов десять. Первый раз может и вернутся, но на второй уже точно нет. Ты мама, и ты отпускаешь сына, который может не вернуться.

О «народах-братьях»
– Всегда они говорили, что мы братья. Мы совсем разные, никакими мы братьями не были и не будем уже никогда в жизни, и, дай Бог, чтобы никогда об этом и не вспоминали. Мы совсем разные, ну совсем. У нас есть какой-то свой стержень, у нас есть нация, у нас есть люди, которые могут объединиться.

Понимаете, у меня такое ощущение, что там, извините за выражение, стадо баранов. Как тот главный «бекнет», и туда 125 миллионов население и идет. У них нет своего мнения, своего видения. Стучимся к ним, говорим, показываем – им до одного места. Говорят, что у нас фашисты, нацисты. Ну вы ж видели, что этот (Кадыров) сказал: «Ищем Бандеру, за его голову даем какие-то деньги». Сейчас, наверное, все верят, что Бандера жив. Понимаете? Мне кажется, там толку нет, там люди пробитые.

Я считаю, что с 24 числа и по нынешнее время мирить Украину с Россией – бессмысленно. Мы не простим. Я и мои дети, дети моих детей, и 2-3-4 следующих поколения – мы этого не простим. Сейчас когда ты видишь, как кто-то из Италии, Испании, Франции, неважно откуда, начинает два флага рядышком ставить и нас мирить – это вызывает у меня рвотный рефлекс. Я начинаю злиться.

Украина победит, сто процентов. Не то что сто процентов – это даже не обсуждается. Серьезно, невозможно такой сплоченный народ победить. Это невозможно.

О том, как украинские эмигранты реагируют на войну России против Украины
– Сейчас мы полностью все объединились. Сейчас просто диаспора по всему миру. Люди готовы на все ради этого герба, ради этого флага.

Сейчас просто диаспора по всему миру. Я могу сказать за испанцев, потому что я здесь с ними. Люди готовы на все ради этого герба, ради этого флага. Мы ж на митинги выходили тоже, и с ними общались, и сейчас поддерживаем отношения.

Украинцы готовы на все, и их не победить. Дай Бог, чтоб после войны все так осталось. Конечно, жалко, что нас так объединила эта война. Почему нельзя это было сделать раньше?